(1)В один прекрасный день мы – пять девочек – карабкаемся на Замковую гору. (2)В руках у нас большие пёстрые букеты разноцветных опавших листьев – больше всего кленовых.

(3)Вдруг из-за обломков стены слышен мужской голос, глубокий, странно-певучий, полный страстного чувства.

(4)Мы словно окаменели. (5)Нас захватило дыхание большой любви, о которой почти поёт голос за стеной, читающий письмо Евгения Онегина.

(6)Только мы двинулись – из-за стены опять раздаётся тот же голос. (7)Теперь он читает – я узнаю с первых слов – монолог Чацкого из «Горя от ума». (8)Он читает всё так же певуче – ну совсем поёт! – но с гневом, с яростью оскорблённого чувства…

(9)Не сговариваясь, мы выбегаем из-за стены: мы хотим увидеть того, кто прочитал, почти пропел нам эти отрывки из Пушкина и Грибоедова.

(10)Мы выбежали – смотрим во все глаза: никого! (11)Ни Онегина, ни Чацкого… (12)Нет, впрочем, какой-то человек очень робко и застенчиво жмётся к тому обломку стены, из-за которой мы только что слушали чудный голос. (13)Это юноша лет шестнадцати-семнадцати, на нём старенькая, поношенная ученическая шинель, только пуговицы уже не форменные – значит, бывший ученик.

(14)Мы идём к нему, всё еще заворожённые тем, что слышали; нам не верится, что невидимый чтец – этот нескладный парень в обшарпанной бывшей ученической шинели. (15)Но он смотрит на нас – у него прекрасные глаза, необычно удлинённые к вискам, с глубоким, умным взглядом, – и мы понимаем: да, это он сейчас читал!

(16)Мы протягиваем ему свои пёстрые осенние букеты из листьев всех расцветок.

(17)Юноша очень смущён.

– (18)В-в-вы эт-то м-м-мне? (19)Ч-ч-что вы? (20)З-за что?

(21)Очень странно слышать: тот же голос – и так сильно заикается!

– (22)Нет, нет, пожалуйста, возьмите! – просим мы его хором.

(23)Юноша застенчиво пожимает плечами. (24)Потом берёт наш букет и улыбается нам хорошей, дружелюбной улыбкой:

– С-с-п-п-пасибо!

(25)И, неловко поклонившись, он быстро уходит, прижимая к груди наши смешные букеты из листьев. (26)Вот его шинель мелькнула в густой щётке кустов калины, вот он уже спускается с горы – исчез из виду.

(27)Теперь я знаю: юноша в затасканной ученической шинели был Илларион Певцов. (28)Он был тяжёлый и, как все считали, неизлечимый заика. (29)А он мечтал стать актёром! (30)И у него в самом деле был талант! (31)Он уходил за город, в лес, взбирался на горы; там он декламировал, читал монологи, отрывки из пьес. (32)Над ним насмехались, считали его полоумным. (33)Но он превозмог непреодолимое, он сделал невозможное: через пятнадцать – двадцать лет после этой нашей встречи с ним на Замковой горе он стал одним из самых замечательных русских актёров. (34)Бывали и у него срывы, полосы, когда он не мог играть, потому что лишался силы управлять своей речью и побеждать её недостаток. (35)И всё же он не отчаивался, у него не опускались руки!

(36)Когда я думаю о людях сильной воли, сильной страсти к искусству, я всегда вспоминаю его – чудесного актёра Иллариона Певцова. (37)И мне приятно думать, что наши смешные попугайно-пёстрые букеты из осенних листьев были, может статься, первыми цветами, поднесёнными ему на трудном, но победном пути.

(По А.Я. Бруштейн*)

* Александра Яковлевна Бруштейн (1884–1968) – советский писатель, драматург, общественный деятель.

(1)Тот, кто любит искусство истинно, кто любит поэзию, литературу, не должен искусственно ограничивать себя только одной сферой и пребывать в полном равнодушии к музыке, танцу, изображению…

(2)Людям свойственно всестороннее, гармоническое развитие интересов и вкусов. (3)И я даже как-то не представляю себе человека, который любил бы серьёзную музыку и оставался бы глух к поэзии Пушкина, Блока, Маяковского, никогда не читал бы Толстого, Чехова. (4)Или страстного знатока литературы, поэзии, который не бывал в Эрмитаже, Третьяковской галерее, в Русском музее. (5)Не очень поверю я в его любовь к стихам: стихи полны впечатлений от полотен великих художников, от ландшафтов России, от городов мира…

(6)Где найти чудака, который изучает Шекспира, а в театре никогда не бывал? (7)Уж кто его любит, не пропустит «Гамлета» ни в театре, ни на экране! (8)Даже тот, кто не обладает активным музыкальным слухом, если он человек культурный по-настоящему, он ходит на концерты, слушает музыку в записи или по радио. (9)Как можно добровольно отказаться от величайших ценностей, накопленных человечеством? (10)Как можно без них правильно судить об искусстве и о его воздействии на людей?

(11)По счастью, человек, развивший в себе способности воспринимать искусство, не ограничивает себя какой-то одной областью (если даже он профессионально работает в ней), а, наоборот, стремится как можно больше узнать и ощутить эту благотворную связь искусств между собой.

(12)Разве наше представление о Пушкине ограничивается его сочинениями? (13)Нет! (14)Мы не можем назвать почти ни одного большого русского композитора, который не создал бы оперу на пушкинский текст, не положил бы на музыку пушкинские стихи. (15)Даргомыжский написал на текст Пушкина «Русалку»; Мусоргский – народную драму «Борис Годунов»; Римский-Корсаков – «Сказку о царе Салтане», «Моцарта и Сальери», «Золотого петушка»; Чайковский – «Онегина», «Пиковую даму», «Мазепу»; Рахманинов – «Алеко»; Глиэр – «Медного всадника»…

(16)Пушкинские сюжеты в изобразительном искусстве составляют целую пушкиниану, которую начинают такие художники, как Брюллов, Репин, Врубель. (17)А какие вдохновенные иллюстрации к «Маленьким трагедиям» Пушкина создал выдающийся советский гравёр Владимир Фаворский! (18)И отличные иллюстрации к «Борису Годунову» – художник-график Евгений Кибрик.

(19)А облик самого Пушкина! (20)Памятник работы скульптора Опекушина на Пушкинской площади в Москве. (21)Памятник в Санкт-Петербурге, созданный скульптором Аникушиным: вдохновенное изображение Пушкина в момент вдохновенного чтения стихов – разве это не продолжение пушкинской темы в искусстве?

(22)А исполнение стихов Пушкина и его прозы… (23)Например, Игорь Владимирович Ильинский «рассказывает» «Золотого петушка» так, что пушкинская сказка начинает сверкать новыми красками – чистыми, звонкими, радует тонким юмором, остротой, сатирой на царей и их приближённых.

(24)А разве воплощённый Шаляпиным образ Бориса Годунова в опере Мусоргского не продолжение Пушкина? (25)Или шаляпинский Мельник в «Русалке»? (26)А шаляпинский же Сальери?..

(27)Каждый, кого интересует не только отдельное произведение, но и совокупность впечатлений, которую составляет понятие «культура», каждый культурный человек стремится воспринять все грани искусства, все его сущности, или, как ещё говорят, ипостаси.

(28)Знакомство с искусством, поэзией, литературой вызывает стремление не только воспринимать прекрасное, но и многое знать об этом прекрасном и о том, кем оно создано, как создано, когда. (29)Рождается желание глубоко постигнуть, осмыслить явления и сопоставить одно явление с другим. (30)Отсюда наш интерес к истории искусства, литературы, к биографии создателей гениальных творений, к процессу их творчества, к той эпохе, в которую они жили.

(31)Разрозненные впечатления соединяются в общую картину культуры. (32)Каждому явлению отводится своё место. (33)И каждое явление оценивается не только само по себе, но и в сопоставлении с другими. (34)Значительное, великое мы научаемся отличать от пошлого и преходящего. (35)Великие творения слушаем, смотрим и перечитываем неоднократно. (36)И с каждым разом находим в творениях всё больше красот.

(По И.Л. Андроникову*)

* Ираклий Луарсабович Андроников (1908–1990) – советский писатель, литературовед, мастер художественного рассказа, телеведущий.

(1)Судьбу поколения неслучайно сравнивают с белым листом, на котором невидимыми чернилами сделаны особые отметки, да и сама бумага покрыта незаметными для беглого взгляда «водяными знаками». (2)Растут дети, бегают в школу, дерутся и мирятся, ходят в технические кружки и на танцы, влюбляются и строят планы, не подозревая, что Судьба вносит за годом год строчки в их общую биографию. (3)Приходит срок, наступает их час – и внезапно в целом поколении обнаруживаются неведомые силы, способные противостоять любым испытаниям, вынести нечеловеческие нагрузки и победить любого врага.

(4)Жизнь – это путь. (5)Для того, кто хочет пройти его в угоду себе, он тёмен и неведом, ненадёжен, как игрушка в руках безрассудной фортуны. (6)Но для того, кто жизнь видит в служении своей Отчизне, этот путь наполнен особенным, непостижимым для прочих смыслом. (7)К общей цели его ведёт сама Россия.

(8)Её живая душа станет верной советчицей в сомнениях, надёжной попутчицей в долгих странствиях, нежной утешительницей в горе, трудолюбивой помощницей в деяниях, мужественной соратницей в борьбе

(9)Судьба великих сынов России всегда была открыта и ясна, потому что она кровно связана с судьбой народа, и биография каждого героя всегда совпадает с биографией его страны. (10)Самой жизнью уготовано им жить одной судьбой, разделять со страной её радость и скорбь. (11)Вместе победить и, если потребуется, не торгуясь, отдать за её победу свою жизнь.

(12)«Я патриот, а к патриотам грязь не пристанет», – повторял Николай Кузнецов, легендарный разведчик, герой Советского Союза, сын «раскулаченных», с лихвой хлебнувший «от перегибов» в политике партии. (13)Русский герой не припоминал нанесённых обид и не предъявлял счетов. (14)Жизнь свою он положил для служения своей стране, защищая её от фашистов, и его «Подвиг разведчика» останется с нами навсегда.

(15)Русская земля сама рождает и закаляет своих защитников, наделяя их особой совестливостью и честью, чтобы представали они перед всем народом, пронося через века образец служения Родине.

(16)Необученные и необстрелянные мальчишки летом 1941 года будут совершать подвиги и являть чудеса героизма не ради карьеры и наград, не ради высокопарных лозунгов и политических доктрин. (17)Они будут стоять насмерть за свои детские дворы, где гоняли в футбол, за чердаки домов, на которых жались друг к другу голубятни, за берег речки и летние каникулы, проведённые в пионерском лагере, за свою школу, в которой день за днём постигали, «что такое хорошо и что такое плохо», за девчонок, с которыми целовались в скверах после выпускного бала… (18)Поэтому они окажутся сильнее любых вражеских «мёртвых голов» и станут непобедимыми. (19)Так дети Гражданской войны станут героями Великой Отечественной…

(20)Война не сломит их, только закалит характер. (21)Много испытавшие в жизни, они как никто будут ценить и понимать чужие чувства, при этом не скрывая своих. (22)Война воспитает в них человечность, научит принимать ответственность на себя, не бояться тяжёлых трудов, не сомневаться в правоте выбранного дела. (23)Сделает из обычных людей Поколение победителей.

(По М.С. Строганову*)

* Михаил Сергеевич Строганов – современный писатель, публицист.

(1)Дождь застиг Лосева на Кузнецком мосту. (2)Чтобы не мокнуть, Лосев зашёл на выставку. (3)До начала совещания оставалось часа полтора. (4)Не торопясь он ходил из зала в зал, отдыхал от московской суеты. (5)После мокрых весенне-холодных улиц, переполненных быстрыми столичными людьми, здесь было тихо, тепло.

(6)Он шёл вдоль стен, обтянутых серой мешковиной. (7)Грубая материя выглядела в данном случае весьма неплохо. (8)Что касается картин, развешанных на этой мешковине, у Лосева они не вызывали интереса. (9)Лично он любил живопись историческую, например, как Пётр Первый спасает солдат, или Иван Грозный убивает сына, или же про Степана Разина, также батальные сцены – переход Суворова через Альпы. (10)Нравились ему и портреты маршалов, полководцев, известных деятелей искусства. (11)Чтобы картина обогащала знаниями. (12)Здесь же висели изображения обыкновенных стариков, подростков, разложенных овощей и фруктов с разными предметами, рисунки на бумаге, множество мелких картин в простых крашеных рамах. (13)Лосев не мог представить себе, куда они все деваются после выставки, где находились до неё и вообще какой смысл создавать их для такого временного назначения. (14)Музеи – другое дело, в художественных музеях Лосев неоднократно бывал, на подобных же выставках не приходилось. (15)И сейчас он убеждался, что вряд ли от этого он что-либо потерял.

(16)Неожиданно что-то словно дёрнуло Лосева. (17)Как будто он на что-то наткнулся. (18)Но что это было – он не понял. (19)Кругом него было пусто. (20)Он пошёл было дальше, однако, сделав несколько шагов, вернулся, стал озираться и вновь почувствовал смутный призыв. (21)Исходило это от одной картины, чем-то она останавливала. (22)Осторожно, стараясь не утерять это чувство, Лосев подошёл к ней – перед ним был обыкновенный пейзаж с речкой, ивами и домом на берегу. (23)Название картины «У реки», написанное на латунной дощечке, ничего не говорило. (24)Лосев попробовал получше рассмотреть подробности дома и постройки. (25)Но вблизи, когда он наклонился к картине, пространство берега со всеми деталями стало распадаться на отдельные пятна, которые оказались выпуклыми мазками масляных красок со следами волосяной кисти.

(26)Лосев попятился назад, и тогда, с какого-то отдаления, пятна слились, соединились в плотность воды, в серебристую зелень, появились стены дома, облупленная штукатурка... (27)Чем дальше он отходил, тем проступали подробнее крыша, выложенная медными листами с ярко-зелёными окислами, труба, флюгер... (28)Проверяя себя, Лосев стал возвращаться к картине, пока не толкнул девицу, которая стояла с блокнотом в руках.

– (29)Картины не нюхать надо, а смотреть, – сказала она громко и сердито, не слушая его извинений.

– (30)Ну конечно, смотреть, вот я и засмотрелся, – простодушно сказал он. – (31)Я плохо разбираюсь, может, вы поясните

– (32)Что именно? – сухо спросила девица.

– (33)Тут написано «У реки». (34)А что за река? (35)Как её название?

(36)Девица усмехнулась.

– (37)Разве это имеет значение?

– (38)Нет уж, вы позвольте, – поглядывая на картину и всё более беспокоясь, сказал Лосев. – (39)Очень даже имеет. (40)Мало ли рек. (41)Это же конкретно срисовано.

– (42)Так не говорят: срисовано, – поучительно пояснила она. – (43)Это был большой мастер, а не ученик. (44)Для него натура являлась средством, вернее, поводом обобщить образ, – тут она стала произносить ещё какие-то слова, каждое из которых было Лосеву известно, но, складываясь в фразу, они почему-то теряли всякую понятность.

– (45)Здо� ово вы разбираетесь. – (46)Лосев вздохнул, показывая восхищение. – (47)Всё же хорошо бы выяснить название. (48)Образ хоть и обобщённый, а местность-то можно ведь уточнить, как по-вашему?

– (49)Вряд ли...

(50)На картине, несомненно, был изображён старый дом семейства Кислых в его родном Лыкове: та же крыша, тот же флюгер, спуск к речке...

(51)Из глубины картины к нему слабо донёсся голос матери: «Серге-ей!»

(52)Счастье какое услышать снова певучий её голос.

(53)А под ивой за корягой жили налимы, их можно было нащупать там и толкнуть рукой.

(54)А на реке пахло брёвнами, дымком от шалашей плотогонов, пахло тиной и ряской, пахло осиной старое корыто, на котором они по очереди плавали по реке. (55)Запахи эти ожили, дохнули из глубины картины. (56)Запах горячих от солнца чугунных столбов, старого причала.

(57)К Лосеву вернулся тот огромный мальчишеский мир, шелестела листва, была жива ещё мать. (58)Он ощутил на голове её маленькую жёсткую руку.

(59)Было чудо, что художник поймал и заключил навечно в эту белую рамку его, Лосева, воспоминание – со всеми красками, запахами, теплотой.

(По Д.А. Гранину*)

* Даниил Александрович Гранин (1919– 2017) – советский и российский писатель, киносценарист, общественный деятель, участник Великой Отечественной войны, лауреат многих премий.

(1)Когда я начал учиться в гимназии, мне было лет одиннадцать. (2)Всего одиннадцать лет отделяли меня от моего несуществования в мире, а я уже был в форменной фуражке, в тужурке, перехваченной кожаным поясом с металлической бляхой посередине живота. (3)Уже я стоял перед географической картой двух полушарий, смотрел на лиловые многоугольники колоний, на раковину Мадагаскара, читал и понимал слово «Великобритания». (4)Уже я писал готические немецкие буквы, уже думал о героях истории, которые были до меня – до моих одиннадцати лет…

(5)Как я воспринимал то обстоятельство, что я живу ещё немного, начал жить ещё очень недавно? (6)Я этого обстоятельства вообще не воспринимал. (7)Скорее, другие мне говорили, что я маленький. (8)Сам я, повторяю, этого не чувствовал, об этом не размышлял. (9)Я не думал о том, что можно быть каким-нибудь другим, кроме того, кем я был. (10)Если мне хотелось быть взрослым, то я думал не о физических изменениях, а только о тех возможностях, которые даны взрослому: не готовить уроки, есть сколько хочешь пирожных. (11)Я был человек, просто человек, не зная о себе, что я маленький, что только недавно явился в мир, что расту, узнаю, постигаю и тому подобное. (12)Именно – я был просто человек…

(13)Я думал, что после окончания гимназии я куплю велосипед и совершу на нём поездку по Европе. (14)Первая мировая война ещё не начиналась, ещё всё было очень старинно: солдаты в чёрных мундирах с красными погонами, зверинец на Куликовом поле с одним львом, говорящая голова в зеркальном ящике в балагане. (15)Ещё бывала первая любовь, когда девочка смотрела на тебя с балкона, и ты думал, не уродлив ли ты. (16)Ещё отец девочки, моряк в парадном мундире, гремя палашом1, шёл тебе навстречу и отвечал тебе на поклон, отчего ты бежал во весь дух, сам не зная куда, обезумевший от счастья. (17)Ещё продавали из-за зелёного прилавка квас по две копейки за стакан, и ты возвращался после игры в футбол, неся в ушах звон мяча…

(18)Я не купил велосипеда и не совершил путешествия по Европе. (19)Горел Верден, Реймский собор, в котором в своё время венчалась с французским королём дочь Ярослава Мудрого. (20)Появились первые танки, и впервые аэропланы стали сбрасывать бомбы. (21)Однако в музеях по-прежнему висели необыкновенные картины, прекрасные, как деревья на закате. (22)Во сне я иногда вижу своё пребывание в Европе, которого никогда не было. (23)Чаще всего мне снится Краков в виде стены, идущей кверху вдоль дороги, старой стены, с которой свисают растения, стучащие по ней ветками и шелестящие цветами…

(24)Удивительная работа воспоминания. (25)Мы вспоминаем нечто по совершенно неизвестной нам причине. (26)Скажите себе: «Вот сейчас я вспомню что-нибудь из детства», закройте глаза и скажите это. (27)Вспомнится нечто совершенно непредвиденное вами. (28)Участие воли здесь исключено. (29)Картина зажигается, включённая какими-то инженерами позади вашего сознания.

(30)Какая чудесная вещь – свобода воспоминаний! (31)Какая прелесть в том, что они появляются, как им угодно, и никак мы не можем заставить себя вспомнить именно это, а не другое. (32)Разумеется, есть точная закономерность этого возникновения, но – дудки – мы её никогда не поймём.

(33)Так, вспоминаю я, как вышли мы в море на яхте «Увлечение». (34)Мы – это знаменитый одесский врач Егор Степанович Главче, его приёмный сын Андронька и я, маленький мальчик Юра. (35)Долго следовало бы описывать яхту: она плоская, вы почти не возвышаетесь над водой – длинная, узкая, летящая. (36)Нет, это настолько плохое описание, что оно сворачивается. (37)Воспоминания не последует, только опишем, как при нашем возвращении горела вдали огнями Одесса, покинутая нами утром, как, казалось, перебегают с места на место огни, исчезают, опять загораются, как дышит и ходит всё это поле огней…

(38)Нет, и это воспоминание, как видно, не получится! (39)Как тихонько под самыми пальцами, которые вы опускали в воду, рокотало и бежало атласное море, рокотало и бежало, тёмное, бежало навстречу нам низко-низко под бортом яхты, на расстоянии локтя – ещё одного локтя, потому что вы сидели облокотившись…

(40)Я ещё люблю вспоминать. (41)Я мало что знаю о жизни. (42)Но мне больше всего нравится, что в ней есть звери, большие и маленькие, что в ней есть звёзды, выпукло и сверкающе смотрящие на меня с ясного неба, что в ней есть деревья, прекрасные, как картины, и ещё многое и многое…

(По Ю.К. Олеше*)

* Юрий Карлович Олеша (1899– 1960) – русский советский писатель, поэт и драматург, журналист, киносценарист.